Доктор географии Вашингтонского университета, великолепный мастер Айкидо О. Фред Дональдсон поставил на себе невероятно рискованный, долговременный эксперимент. Путем игр и Айкидо он попытался добиться общения с волчьей стаей. Профессор полагался на основные принципы Айкидо (ай — соединение, ки — энергия, до — путь)

Эти заметки поначалу вызывают недоумение и недоверие, а затем — восхищение смелостью автора, его интеллектом, своеобразным движением мысли. Доктор географии Вашингтонского университета, великолепный мастер Айкидо О. Фред Дональдсон поставил на себе невероятно рискованный, долговременный эксперимент. Путем игр и Айкидо он попытался добиться общения с волчьей стаей. Профессор полагался на основные принципы Айкидо (ай — соединение, ки — энергия, до — путь), сформулированные его создателем великим Морихеем Уэсибой: войти в гармонию со всем миром, какими бы отрицательными ни были бы его проявления.

Большинство из нас воспринимает природу как пейзаж, а животных — как потенциальную добычу. Мы потеряли полноту знания, мудрости, составляющей наследие человечества. Современный образ жизни атрофировал проявления некоторых человеческих возможностей, которые дремлят в нас и проявляются только в чрезвычайных обстоятельствах.

К примеру, кажется, что мы не нашли другого пути взаимодействия с животными, кроме как вовлечь их в соперничество. Такие состязания — это «игра на интерес», подвергающая опасности и уничтожению все больше и больше животных. В таком неравном соперничестве отношения между животным и вооруженным человеком определяются соотношением «проигравший — победитель». Роджер Карас хорошо сказал об этом, написав: «Убийца никогда не бывает убийцей в такой степени, как в случаях, где замешана игра».

Важность убийства животного объясняется тем, что только мертвый трофей дает человеку возможность полностью почувствовать себя победителем. Если животное выживает, человек считается проигравшим; только смерть животного означает его поражение.

Однако соперничество — это не единственная форма взаимодействия с животным миром. Блэк Элк, Том Браун, Фуле Крау и Морихей Уэсиба показали, что чувствовать свое тело, знать навыки дикой жизни и развивать их — это не отошедший в небытие удел наших предков. Прогулки и игры с волками и другими животными, имея за спиной Айкидо, позволили мне увидеть, услышать и почувствовать нечто такое, чего я никогда раньше не испытывал.

Мы можем заменить мертвые охотничьи трофеи живыми отношениями на основе Айкидо. Представьте, что вместо убийства животных на охоте мы разыскиваем их, чтобы вовлечь в рандори (групповое нападение в Айкидо — четверо против одного и т. д.). Представьте, что вместо голов и шкур в качестве трофеев мы обретаете чувство доверия друг к другу. Представьте, что вместо общения с дикими зверями через прицел, вы научитесь трогать их руками. Если мы хотим испытать свою искусность, стойкость, и мастерство, то Айкидо обеспечивает прекрасное сотрудничество на равных.

Эти идеи были взяты мной из трех источников: моей практики Айкидо, моих игр с волками в Вулф Хавен — волчьем заповеднике в штате Вашингтон — и моих многочисленных неожиданных встреч с животными. Основываясь на этом опыте, я могу предположить, что Айкидо является одновременно и эффективным способом развить глубокое интуитивное понимание, и практическим пособием по взаимодействию с животными. Я обнаружил, играя с волками, что Айкидо является приятной и эффективной альтернативой жестокости.

Через Айкидо я переживаю совершенно иную реальность. Я не участвую в соперничестве. Скорее, моя цель — «гармония с движением вселенной и приведение себя в соответствие с самой природой». Так сказал великий Уэсиба. Айкидо стало мостом между мной и дикой жизнью. Прочность этого моста зависит от отзвука, возникающего в моем сердце. Оно то место, где встречаются Айкидо, природа и где возникает единение. В этом чувстве есть высший смысл, о котором я могу только догадываться. Сущность его — в гармонии, отличающей айкидоиста, и она дает мне возможность играть с волками. Я соединяюсь в одно целое с волком, как нагэ (защищающийся) и укэ (нападающий). В таких встречах никто не является посторонним, и в результате этого возникает новое понятие: человек, играющий с волком.

Самое первое ощущение от игры с волками было похоже на нахождение в центре упражнения «рандори» в практике Айкидо. С первого моего шага не было в поведении волков чего-либо заставляющего усомниться в их доброжелательности. Им нравилось приветствовать меня, как только я вступал на их территорию. Они прыгали на меня, хватали болтающиеся части моей одежды и осыпали меня «волчьими поцелуями». Как восхитительны были с самого начала эти поцелуи! Волк открывает свои страшные челюсти и захлопывает их с громким лязгом прямо перед моим лицом, так, что его губы только легонько касаются моей кожи.

Вначале все волки сбегаются ко мне. Я группируюсь в шар, покрытый семью прыгающими волками. Как искусные укэ волки слишком быстры, слишком полны сюрпризов для того, чтобы я мог пытаться думать и контролировать свои реакции. Я использую интуицию и сердце, чтобы войти в гармонию с их движениями. Одни из волков по-своему деликатны, другие любят натиск, еще один — трусишка, все время хочет зайти за спину и прыгнуть сзади.

Мне стало ясно, что они хотят, чтобы я обращался с ними, как с личностями, чтобы мои движения соответствовали их поведению. Я не даю всем волкам прыгать на меня, в таком случае я просто расшвыриваю их всех. Сибил, к примеру, прыгает на меня так легко, что я едва чувствую ее прикосновения. Она заботится о том, чтобы не ударить меня своими когтями. Прыгая, она кладет мне на руки свои лапы, пока я пытаюсь оттолкнуть ее голову и шею. А одна из ее сестер все время испытывала мою готовность реагировать, когда она прыгает на меня со спины или наскакивает сбоку, быстро и легко куснув, и опять отскакивает. Я делаю руками характерные круговые движения Айкидо, чтобы уберечься от ее довольно мощных челюстей. Сначала я боялся, что ее скорость не будет сопровождаться осторожностью. Но мы научились чувствовать друг друга. Несмотря на то, что она быстра и сильна, она и достаточно осторожна. Она часто ловила мою руку зубами, когда я встречал ее атаку, но никогда не смыкала зубов.

Такое соприкосновение основано на взаимном доверии. Мы оба чувствовали сердцем, насколько жестким должен быть контакт и насколько чувствительным — прикосновение. Сжимая мою руку зубами, волк точно знает, насколько сильно следует сжать челюсти. Я тоже знаю, как и насколько жестко я могу обращаться с каждым из волков. Двое — Сибил и Гамбон позволяли мне даже поднимать их над землей, что очень необычно: волки, полагающиеся на свои ноги во всем, не очень-то любят, когда их отрывают от земли.

Гармония и доверие отношений укэ/ нагэ — это необъяснимая забота друг о друге. Она проявляется в обмене информацией в виде больших и маленьких, видимых и невидимых поступков и посланий. Умная замечательная волчица Сибил показала мне пример такой заботы. Ее касания зубами и когтями настолько нежны и деликатны, что мне с трудом верится, что они исходят от волчицы. Я встречаю ее взгляд. Она подпускает меня совсем близко к своему интеллекту. Это происходит настолько быстро и незаметно, что я лишь потом осознаю, чем она со мной поделилась.
С Сибил у меня получилось движение, напоминающее кайтен-нагэ. Когда это случилось в первый раз, я был удивлен и восхищен. Мне показалось, что она тоже была довольна — неуловимое движение доверия. Она начала первой, сомкнув зубы на моем предплечье. Обычно я ждал, пока она сама отпустит, но в этот раз, как только она крепко схватила, я взмахнул рукой в широком, обращенном наружу движении. Она оторвалась от земли, но не отпустила мою руку. Когда я приземлил ее на спину, моя рука все еще оставалась в ее пасти. Она моментально отпустила меня, ее глаза улыбнулись, она вскочила и отряхнулась. Затем она опять схватила мою руку, и мы повторили «круговой бросок».

Это было изумительно: то, как мы прочувствовали это движение. Я слился с ней в единое целое. Это было изящно и без излишеств. Такие отношения индейцы называют «прогулкой в тени радуги».

Если у меня до этого были какие-то сомнения в достижимости цели — реализация любви и гармонии, то теперь они пропали. С этого времени ничто не может опровергнуть это чувство, для меня оно конкретно.

Хочу усилить мысль, что в рандори я чувствовал себя так же, как в игре с волками. В рандори, к примеру, нагэ обороняется от атаки четырех и более укэ, принимая и как бы используя их, соединяясь с ними, а не противоборствуя. Как игра рандори дает потрясающую возможность развивать интуитивное понимание всех участников. В результате — скорость и сила атаки гармонизируются с уклоняющимися, концентрирующими и протягивающими движениями нагэ.

Этот опыт помогал мне и в моих играх с волками. Я оказывался среди семерых волков, которые были так возбуждены игрой и так жадны до моего внимания, что набрасывались сразу, прыгая и покусывая меня. Как и в рандори, если я испугаюсь и отступлю, то сразу же нарушу гармонию, чувство раскованности и единения. Волки чувствуют мой страх, и в результате получается соперничество, в котором я уже теряю контроль, начинаю суетливо и бессмысленно махать руками. Одним словом, я терял способность сливаться с ними.

Были случаи, когда, понимая, что я вот-вот впаду в такое состояние, Альфа — главная волчица, выступала в мою защиту. Она закрывала своим телом путь ко мне другим волкам или оттаскивала их зубами за загривок. Такие же меры предосторожности принимают и зрелые ученики Айкидо в додзе.

Опыт рандори помогал мне участвовать и в волчьих «догонялках», которые внешне выглядят состязанием, но на самом деле это игра. В этой игре волк берет в зубы палку и пускается наутек. Я вместе с другими волками бросаюсь вдогонку. Через некоторое время волк роняет палку, которую поднимает один из преследователей. Роли меняются, и игра продолжается.

Как преследователь я заметил, что волк с палкой никогда не бежит с максимальной скоростью. Парадоксально, но он как бы приманивает преследователя, словно быть догнанным — это награда. Преследуемый волк не только не старается убежать, он еще и постоянно оглядывается: бегут ли за ним? А волк-преследователь особенно не старается поймать волка с палкой. Когда палку поднимал я, они обращались со мной, как со своим собратом.

И в рандори, и в волчьей игре важно, чтобы все участники доверяли друг другу и разделяли интуитивное понимание посланий. Без такого доверия движения и захваты Айкидо становятся бессмысленными. В волчьей игре в погоню, если бы я или какой-нибудь волк схватил бы палку и бросился наутек со всей своей скоростью, то этим была бы спровоцирована агрессивная погоня, в конце которой преследуемый был бы повержен. В дикой жизни для волков такая ошибка означала бы неминуемое увечье, ведущее, возможно, к смерти, а значит, к ослаблению всей стаи. Если бы подобный промах совершил я, то был бы повержен как добыча.

Еще я запомнил тайный смысл прикосновений, когда сенсей впервые показал мне санкё (удержание замком запястий) и когда волк зажал мою голову в зубах. В обоих случаях, несмотря на возможность предельной боли, я чувствовал не страх и не порыв к судорожным движениям, а близость и контакт. Сенсэй дал мне урок, подтвержденный волком: сопротивление с моей стороны причинит мне боль. Расслабление же избавит меня от нее и поможет освободиться.

Мои тренировки Айкидо и мои игры с волками требовали отрицания анализа. Если бы я пытался анализировать взгляд Сибил или шоменучи (удар в голову), я бы не мог продолжать свой опыт. Эта установка часто проявляла себя и в практике Айкидо. Однажды я был брошен через всю комнату, когда сенсэй демонстрировал коккю-хо, «бросок дыханием». Я атаковал сенсэя на полной скорости, хватая за отвороты. Но я даже не дотронулся до него, и перелетел через додзе, описав в воздухе дугу. Поднявшись, я поклонился и улыбнулся, поняв без познавательного анализа, что такое «спокойствие в движении». Такие отношения возникают только тогда, когда учитель дает ученику возможность использовать личный опыт для подтверждения реальности.

Я ходил среди волков и чувствовал их взгляды превосходства, взгляды покорности, украдчивые и ясные взгляды дружбы. Я лежал и отдыхал среди них, присоединялся к их играм, восхищался внезапным у них приливом сил, прыжками и кульбитами. Их мощные, но нежные челюсти сжимали мои руки, предплечья и голову. Я трогал, трепал и толкал их, на меня запрыгивали, по мне ходили, меня облизывали. Теперь во мне есть соединение силы и мягкой сердечности, шепот дикости и дух волка.
Реальная суть волка лежит во всех этих образах. Если бы я был мудрым, то и не пытался бы объяснить природу волка или Айкидо. Это надо понять самому.
Через физические и духовные принципы Айкидо я учусь развивать интуитивное начало и адаптироваться к внешним явлениям. Это начало играет всей моей жизнью. Да, мое взаимодействие с животными основано не на соперничестве, а на принципах гармонии айки.

Вот один из наиболее запомнившихся мне эпизодов, когда я провел с уставшим лосем недолгое время. В то утро я гулял в диком лесу. На опушке я увидел отдыхавшего лося. Небо нависло низко над землей, как тяжелый серый бархатный занавес, пряча все в мягких складках. Я брел не столько в поисках чего-то, сколько просто получая удовольствие от прогулки после дождя.

Лось отдыхал среди нескольких сосен. Я обошел вокруг него, чтобы он знал о моем присутствии. Но я не стал сразу подходить к нему. Я двигался очень медленно и мягко, пока не смог сесть рядом с ним. Посидев некоторое время, я медленно привстал и дотронулся до его ноги, постепенно двигая руку вверх по направлению к его шее. Какое-то ,время он позволил мне стоять так близко. Мои чувства были наполнены лосем — его влажным мускусным запахом, мягкой мокрой шерстью, раздувающейся грудью. Потом мы обменялись взглядами, и он поднялся, роняя дождь со своих бархатных рогов, и тихо ушел в туман. Такая встреча — результат слияния духа, тепла и рассудка. Она коротка по времени, но навсегда останется в памяти. Это дух Айкидо!

С волнением я рассказываю людям о моих встречах с лосями, медведями-гризли и волками. Но за этими драматическими или пустяковыми эпизодами стоит трудная монотонная практика. Ведь я должен быть в постоянной готовности — духовной и физической, а мой интеллект — в напряжении, Я должен жить, ни на минуту не забывая, что яркие моменты моей жизни — это всего лишь моменты, а за ними уйма второстепенных случаев, обычное течение времени, когда не происходит ничего выдающегося.

Но если я попытаюсь сосредоточить свой интеллект и на пустяках, то непременно получу ясные уроки. Я вижу гармонию в обычном полете гусей, Каждая птица летит так, чтобы присоединиться к остальным — в едином ритме. Это делается для того, чтобы энергетическое поле стаи увеличивалось движениями каждой птицы. Как и в отношениях укэ/нагэ, гуси обмениваются энергией не только друг с другом, но и с энергетическим полем всего воздуха.

Морозным февральским днем, когда все стало хрупким от жуткого холода, а ветры прямы и остры, я протянул ладонь с зернами и улыбнулся: когда бойкая белка спустилась с пихты и вскочила мне на перчатку. Ее бойкое присутствие дало мне еще один урок честности и доверия. Белка знает гармонию, которой учил Мастер Уэсиба. Когда он сказал: «Истинное будо — это... развитие всех живых существ», и он был прав.

Дух и формы Айкидо — это глубокая заинтересованность в близости с дикой жизнью.

Айкидо видит опасность и ложь во всех формах соперничества. Идея того, что я и другие животные в основе своей одинаковы — в самой сути моего Айкидо. Мне кажется, что Айкидо достигает вершин правильности и гармонии, когда я встречаю взгляд гризли, мягкосердечность волка, дружелюбие белки.

Я в восторге от того, как тесно связаны Айкидо и природа: смесь великолепия, пышности и обилия оттенков, чувственности и нежности, духа и формы. Айкидо все приближает и приближает меня к природе, которая, в свою очередь, если я могу это прочувствовать, отдает мне достаточно много, чтобы увеличить мое понимание Айкидо.

Он такой крохотный этот черно-серо-белый пушок, теплый сгусток энергии, бойкий актер, общительный акробат и веселый друг. Он — нечто большее, чем сумма анатомических частей и движений... Я видел кувыркающуюся белку и представлял спиральные движения Айкидо.

(c) О. Фред Дональдсон